Продолжение публикации от 31.08.2018. Часть 2.
Из записок адмирала Д.Н. Сенявина.
В половине июня Государыня прибыла в Инкерман (что в конце рейда Севастопольского), тут кушала и скоро потом изволила ехать на катере мимо флота в Севастополь.
При вступлении на катер государыня, милостиво приветствовала людей, изволила сказать: «Здравствуйте, друзья мои», гребцы все отвечали разом: «Здравствуйте, матушка-царица наша». Потом угодно было ей сказать: «Как далеко я ехала, чтобы только увидеть вас». Тут загребной матрос Жаров (который после был лучший шкипер во флоте) отвечал ей: «От евдакой матушки-царицы чего не может статься». (Как хотите теперь так и разбирайте ответ матроса, едва знающего читать да писать, больше ничего).
Государыня, оборотясь к графу Войновичу, сказала по-французски с большим, как показалось, удовольствием: «Какие ораторы твои матросы».
Гребцы были подобраны, как говориться, молодец к молодцу, росту были не менее каждый 10 вершков (около185 см), прекрасные лицом и собою, на правой стороне все были блондины, а на левой все брюнеты. Одежда их была: оранжевые атласные широкие брюки, шелковые чулки, в башмаках, тонкие полотняные рубашки, галстух тафтяной того же цвета пышно завязан, а когда люди гребли, тогда узел галстуха с концами закинут был на спину, фуфайка оранжевая тонкого сукна выложена разными узорами черного шнура (цвета оранжевые и черные означают герб императорский), шляпа круглая с широким галуном с кистями и султан страусовых перьев. Катер блестел от позолоты и лаку. Прочие и капитанские катера выкрашены также наилучшими красками под лак. Гребцы были одеты в тонкие синего сукна фуфайки, брюки шелковые полосатые, рубашки полотняные, розовый платок или галстух и шляпа с позументом. Люди на реях поставлены были в летнем платье, фуфайки и широкие брюки белые, шелковый галстух, круглая шляпа и в башмаках, кушаки были по кораблям разных цветов на подобие лент георгиевских, владимирских и прочих. За однообразием в то время не гнались, было бы только пристойно и хорошо.
Лишь только катер государыни отвалил от берега и показался штандарт, в то самое время со всего флота и крепостей салютовано с каждого по 101-му выстрелу. Потом поравнявшись, государыне противу средины флота салютовано в другой раз, по прибытии к пристани и снятии штандарта салютовано в третий раз по столько же выстрелов. День ясный клонился к вечеру, теплота воздуха охлаждалась легким ветром с моря, и все это вместе приветствовало шествие государыни наивеликолепным образом.
По прибытии ее величества во дворец, генералитет, штаб и обер-офицеры были представлены и все удостоены руки ее величества. Я и капитан морской артиллерии Юхарин (8) были в это время на корабле заняты некоторыми распоряжениями и представились спустя часа два особо.
Когда я целовал руку государыни, тогда князь Григорий Александрович сказал несколько слов в пользу мою. Ее величество изволила подать мне другую руку и сказала: «Вот ему в другой раз и другая моя рука за хорошую его службу». Я не могу выразить тогдашний мой восторг, а скажу только, что все последующие в жизни моей награждения никак уже сравниться с сим не могли. В то время целование царской руки делалось с колено-преклонением, может я и ошибаюсь, это мне казалось тогда и теперь весьма и очень хорошо.
На северной стороне построен был фальшивый городок с крепостью; около 10 часов вечера, когда сделалось довольно темно, бомбардировали оный два корабля линейные и два бомбардирских, весьма удачно взорвали крепость и сожгли городок. Государыня была очень, очень довольна.
На другой день после обеда государыня изволила посетить флот, с нею был австрийский император Иосиф II, будучи на флагманском корабле («Слава Екатерины»), который стоял среди флота и с которого на всю почти гавань и порт вид был наилучший и вместе с тем представлялись глазам множество разных зданий.
Князь Григорий Александрович при сем случае подал государыне записку о числе всех казенных и партикулярных зданий, сказав, что порт сей никогда не был обитаем, все, что видит ее величество и что показано в записке, стоят все построения, казне принадлежащие, не более как до 20 тысяч рублей. Государыня изволила сказать: «Это невероятно». Император австрийский, вслушавшись в разговор, сказал: «comment»? (Государыня при императоре всегда разговор вела на французском языке), и тогда князь объяснил государыне, что весь материал, употребленный на постройку, как то: камень, известь, черепицы и т.д., работа и мастерство – все сделано и добыто руками матросов с прибавлением от казны бревна, доски, медные вещи. За рабочие деньги положены уставом Петра Великого 3 коп. в день на человека, но он осмелился давать им до 5 2/3 коп.
Государыня изволила сказать: «Это очень мало, прибавь им еще на мой счет по 5 копеек». Потом император, оборотясь к государыне, сказал ей комплимент: «Тебе только, мудрая счастливица, возможно делать такие вещи
Иосиф II обращение имел весьма свободное и очень часто позволял себе говорить итальянские полу-мерные термины, которые введены там в такое употребление, что даже первоклассные дамы говорят их без всякого зазрения совести. В другой раз также случилось императору спросить графа Войновича: «Велик ли был тот корабль, который в прошлом году разбился?» Граф отвечал: «Точно такой величины, как этот».
На третий день поутру государыня изволила отправиться в обратный путь. Кушала в Байдарах…
(Записки адмирала Д.Н.Сенявина (10) // В.Гончаров. Адмирал Сенявин.-М.-Л.,1945.-С.132-135)
- Юхарин Федор Иванович. В 1770 капитан 2 ранга, цейхмейстер морской артиллерии, в 1802-1808 генерал-майор.
- Сенявин Дмитрий Николаевич (1763-1831), флотоводец, адмирал (1826). В 1780 окончил Морской корпус и произведен в мичманы. В 1782 переведен их Балтийского в Черноморский флот. Участвовал в сражениях у о. Фидониси и у мыса Калиакрия. В 1800 назначен капитаном Херсонского порта, в 1804 переведен на Балтику, в 1805-1807 командовал всеми сухопутными и морскими силами в Средиземном море.
Материалы предоставлены историком Валерием Крестьянниковым