Один из главных эпизодов праздника в честь Дня ВМФ России – выход к военачальникам, почетным гостям и тысячам зрителей Екатерины Великой, самодержицы Российской, приказавшей на всю державу: «На месте бухты Ахтиар заложить город и назвать его Севастополь! Город, достойный поклонения».
Эти судьбоносные слова великой императрицы вернула в нашу современную историю Севастополя актриса Драматического театра Черноморского флота имени Бориса Лавренева Валентина Попова. Вернула еще тогда, когда не имела статуса ни заслуженной, ни народной артистки, да и возрастом была намного моложе царственной героини в пору ее посещения Крыма. Но сделано это было так весомо и впечатляюще, что на целых 25 лет Попова стала императрицей главного флотского праздника. По крайней мере, так нарекли ее черноморцы.
Ступив однажды на Графскую пристань, она стала венчать главные события, происходившие в Севастополе и на день ВМФ, и на День города, на торжествах и исторических акциях, в актовых залах, на площадях, причалах. И никто не мог сравниться с Валентиной Поликарповной по силе и убедительности создаваемого образа.
Нынче на главном флотском празднике эту роль играет еще одна актриса театра имени Бориса Лавренева – Виктория Калашникова. Но за благословением приходит именно к Поповой, которая, по-екатеринински зорко оглядев исполнительницу, благословляет. Ибо понимает, какой груз ответственности ложится на ее плечи.
Народная артистка России Валентина Попова служит в театре черноморцев полвека. Возведенная на пьедестал главных городских событий еще в советских девяностых, на сцену лавреневцев она вывела Екатерину Великую, когда режиссер Константин Добрунов взялся за постановку спектакля «Капитанская дочка» по знаменитой пушкинской повести. И здесь образ самодержицы обрел не только высоту звучания, но и глубину.
– Валентина Поликарповна, это сейчас у нас множество источников, от фильмов до сети, а тогда откуда вы черпали информацию для создания живого характера?
– Добрунов ездил в Москву, в Ленинскую библиотеку и привез мне материалы о привычках Екатерины, распорядке дня, подробностях ее отношений с придворными, фаворитами… Я столько начиталась! Теперь кажется, что просто слилась с ней.
В этих словах не бахвальство, а труд. Труд общий и признанный, ведь в 2000 году спектакль «Капитанская дочка» был признан лучшей постановкой года и получил Гран-при фестиваля «Херсонесские игры». Он стал визитной карточкой лавреневцев, пока не сменился еще одной их удачей – спектаклем о судьбе Севастополя «Я жду тебя на Графской!», в котором роль великой царицы играла опять же Валентина Попова.
– Мне выпало много раз видеть обе работы, и поражал тот диапазон качеств, в которых выступала императрица, от величия до простоты.
– Это и есть сверхзадача: соединить персону, наделенную огромной властью, и женщину с нелегкой судьбой. Екатерина была очень талантлива, невероятно образована. (Немка, она за два месяца начала говорить по-русски лучше окружающих ее вельмож.) А как женщина, мать была ли она счастлива? Поклонники, фавориты, но у каждого своя личная или карьерная цель. Думаю, единственный, кто ее на самом деле очень любил – это Гришка Орлов. Но и у него наступила звездная болезнь, ему тоже захотелось самодержавия… Словом, чтобы сыграть великую императрицу, надо было, что называется, влезть в ее шкуру. Но главное, что меня привлекало в ней – она болела за державу, была патриоткой России. Удивительно, но так!
– В «Капитанской дочке» это и жесткая самодержица, и мудрая, милостливая правительница.
– Она очень ценила государственников и карала преступников, не взирая на их ранги. Но жалела страдающих. Это же она посадила на цепь Салтычиху за ее издевательства над крепостными.
– Как создавались манеры Екатерины?
– Помогали лингвисты, вместе отрабатывали особенности речи. Работала с согласными, они выделялись и немного растягивались, потому что разговорная речь у немцев, как мы говорим, «лающая», а русский язык более мелодичный, плавный. Я пыталась достичь такого произношения, растягивая слово, согласный звук. Екатерине же было не легче, когда она осваивала русские интонации. У нее были хорошие учителя, но и меня судьба не обошла педагогами: в институте – Валентина Николаевна Чистякова, супруга Леся Курбаса! Она нам устраивала «месячники» то русских дворянок, то французских жеманниц, то английских леди — так мы постигали манеры, традиции.
Мне было важно выработать не приказной, а величественный тон, а если восторг, то не мелкий, а с глубоким значением. Екатерина казнила неотвратимо и страшно (и в голосе ни намека на лазейку от наказания), и миловала от души, от сердца.
– Немалое значение играет костюм. У Екатерины было бесчисленное количество платьев.
– Его выбрала не я, а замечательный художник Владимир Борисович Озерников, которого до сих пор помнит Севастополь. По его эскизу наряд сшили в Одессе. И он служит театру тридцать четвертый год!
– Корона тоже имеет исторический вид?
– Да, это не украшение, не диадема, а символ власти. Луковка с рубином на вершине (такой рубин дарил ее Вольтер) и крест. Работа еще одного прекрасного театрального художника Геннадия Морозова.
– На ногах?
– У нее всегда летом только туфельки на небольшом каблучке, зимой – полуботиночки, Екатерина валенок не носила.
– Кринолин, корсет, каково играть в «ребрах жесткости»?
– Добавьте напудренный парик и традиционную жару в июле, залитую солнцем площадку праздника. Часа два ожидания, чтобы сыграть пятнадцать минут выхода Екатерины к народу. Но даже не это самое сложное. Даже в зрелом возрасте Екатерина имела исключительную, особую стать. Мне и на спектакле, и на парадном выходе приходилось держать спину так, что ломило в лопатках, потом долго не могла скомандовать себе «вольно». Я помнила ее слова: «Во внешности тоже должно отражаться величие державы». Знала, что говорила, недаром тридцать с лишним лет успешно управляла государством!
– У вас в роду есть царская кровь?
– Конечно! Меня арбузинской графиней с юных лет звали! Я же из села Арбузинка, что под Одессой. Но дед – точно из баронов! Он – Левка (не путать с Лёвкой), его жена – Мавра. Пришли в Одессу табором.
– Цыгане!
– То ли румыны, то ли молдаване, то ли итальянцы… Они кочевали, род был очень богатый – одиннадцать детей! Мой папа – восьмой. А в Одессе их паспортизировали. Левка всем свои видом был настоящий король, возможно, и цыганский барон, папа рассказывал, что у бабушки на шее, на руках всегда было много золота, а дед такой силищи, что кибитку сворачивал рукой! Отец тоже под два метра ростом.
Действительно, кто ж может сравниться с Поповой моей, при такой-то наследственности!
Наталия Микиртумова, заслуженный журналист Крыма
В публикации использована фотография Александра Григорьева